Игорь Тумаш - Миром правит любовь![= Влюбленный сыскарь]

Завидев бандитское «такси» с пассажиром в маске, Болтуть, наверно, здорово перетрухнул.

— Не бойся, свои. Садись быстрей! — насмешливо крикнул Михаилу Викторовичу бандит.

До сего момента Прищепкин и сотоварищи, сидя в машине на стоянке возле «стартового» скверика, были простыми наблюдателями «игры в миллион». Точнее, радиоболельщиками. А что им оставалось делать? Но тут терпение ребят лопнуло:

— Шеф, заводи!

— И куда поедем?

— Да хоть вокруг сквера! Мочи уж больше нет!

Прищепкин пожал плечами и повернул ключ в замке зажигания. Медленно тронулся с места, объехал круг. Еще?.. Хватит! По газам! Авось и они в поимке поучаствуют!

Между тем бандитская «шестерка» полетела в сторону лесопарка им. 50-летия Октября.

Смеркалось, еще каких–то полчаса и станет темно. Это обстоятельство было весьма чревато. Генерал закурил двадцатипятидолларовую сигару. (Стоит ли говорить, что у генерала также была аллергия и на отечественные сорта табачных изделий?)

— Осина, Клен, Сосна, я Мавзолей. Все меня слышат? Прием.

— Я Осина, вас слышу.

— Я Клен, вас слышу.

— Я Сосна, вас слышу.

— Приступить к завершающей стадии операции «Ухват»! Стрелять только по колесам — в автомобиле преступников заложник!

— Есть приступить к завершающей стадии операции «Ухват»!

— Самшит, Самшит, я Мавзолей. Как слышите? Прием.

— Мавзолей, я Самшит. Слышимость нормальная.

— Срочно растяните «ежа» на въезде в лесопарк.

«Еж» — это такая стальная лента с шипами, предназначенными для колес авто граждан, которые чересчур увлекаются игрой в догонялки и не желают знать, что бензин у милиции лимитирован.

Осина понесся навстречу бандитам, Клен и Сосна — им вслед. Что оставалось делать преступникам? Правильно, съехать с проспекта на пешую прогулочную дорожку вдоль канала, который уныло нес свои мутные воды вдоль границ лесопарка. Преступников явно влек к себе этот сосновый оазис. В нем–то ночь уже наступила.

Визжа резиной на повороте, Клен, Сосна и Осина друг за другом также влетели на дорожку. А бежевый «жигуль», уже добравшись до границы лесопарка, затормозил. Преступники с Болтутем на буксире нырнули в темноту между деревьев.

— Стойте, не то стреляю! — заорал вслед, немного опередивший коллег Осина, и действительно пальнул. Но вверх, так как боялся нечаянно попасть в Болтутя.

— Бараны! Мать вашу! — заорал в открытый эфир Граб, который попытался въехать в лесопарк с «парадного» и, естественно, налетел на растянутого нарядом Самшита «ежа».

«Обезноженный» «козел», несколько раз по–лягушачьи подпрыгнув, уже на излете ткнулся бампером в старую березу и замер. «Грабари» высыпали из салона.

Вот к лесопарку подлетела уже и команда Прищепкина. Оказавшись в родной стихии, Витя–радиоспортсмен сориентировался мгновенно. Прижимая к ушам наушники, он уверенно рванул в темноту.

А менты к лесопарку все подъезжали и подъезжали. Топот ног, прыжки световых «зайцев», крики. Однако территория насаждений была велика, вечер безлунен.

— Как бы служивые по темнухе друг друга не перестреляли! — сжалось сердце у служаки Собынича.

— Вот черт! Туда бы собак! — сокрушался генерал Василевский, не глядя, откупоривая третью бутылку виски.

Вслед за Витьком, продираясь через кустарник, Прищепкин заслышал расчихивание несильного мотора, а затем все ускоряющийся шелестящий посвист вертолетных лопастей. Это была «стрекоза на лыжах», маленький вертолетик КА 26, взлетавший с поляны вместе с преступниками, Болтутем и дипломатом с валютой!

— Стоять! — закричал Прищепкин стальной «стрекозе» и пульнул ей в брюхо заряд перца.

— Опускайся, сволочь! — присоединился к шефу Холодинец и добавил из газового.

Когда на поляну выскочили Осина, Орешник, Дуб и кто–то еще, «стрекоза» была уже высоко; так как габаритные огни отсутствовали, то это можно было определить только на слух.

Василевский чуть не подавился кубиком льда.

— Как улетели?! На чем улетели?! Какой еще вертолет?! Там не должно было быть никакого вертолета!!!

Команда Прищепкина бегом вернулась в машину и через минут десять его «восьмерка», следуя командам «штурмана» Витька, уже неслась мимо последнего городского поста милиции.

— Будем просить помощь у Мавзолея?

— Вряд ли тому понравится, что инициатива оказалась в наших руках, — проворчал Прищепкин. — Да и пеленгатор он нам не простит. Пока попробуем обойтись без него.

Между тем Василевский в штабе совсем взбесился: орал, метался. Что делать?!

— Может, позвонить в ПВО?

— Да не возьмет локатор «стрекозку»: малая совсем, летит, наверно, низко, — рассудил Собынич. — Если хотя бы знать, куда направилась?

Об этом мог догадываться только Прищепкин. «Стрекозка» сначала летела параллельно московскому шоссе, затем взяла вправо. К песчаным карьерам?

Прищепкин свернул на проселок. Вероятно, шоссе служило им в качестве ориентира. А что если в районе карьеров у них был спрятан автомобиль, на который бандиты рассчитывали пересесть? Вряд ли они уютно чувствовали себя в воздухе: Василевскому ничего не стоит и ночью поднять на ноги весь район, даже область. И нельзя давать ему на это время. Иначе за каждым кустом вдруг окажется по «аниськину». На земле же им раствориться в темноте будет гораздо проще: их машину никто не знает, лиц никто не видел. Значит, остается одно — приземляться!

Прищепкин рассуждал так, словно читал мысли преступников. Подлетая к карьерам, «стрекоза» действительно начала снижаться. Но… не сумели они в темноте посадить вертолет. Не рассчитали расстояние до земли. Хряпнулись о родимую так, что очухались только в руках бригады Прищепкина, которая вытащила их из–под обломков и, не дав опомниться, позащелкивала на запястьях бандитов браслеты наручников.

— Мавзолей, Мавзолей, это Прищепкин. Как слышите? Прием.

— Ну, слышим тебя, Прищепкин. Что скажешь?

— Преступники задержаны. Давайте отбой!

— Как это «задержаны»?! Каким образом, ведь они улетели на вертолете! У тебя что, как у Фантомаса, машина с крыльями?

— Никак нет, товарищ генерал, «восьмерка» девяностого года выпуска, — отрапортовал Георгий Иванович, но его ехидная, торжествующая мина настолько не соответствовала тону, что Холодинец, сдерживая смех, согнулся пополам.

На переднем сидении рядом с Прищепкиным тихонько скулил Болтуть, который при ударе вертолета о землю поломал руку. На заднем сидели Холодинец и задумчивые вымогатели в наручниках. У одного была рассечена бровь, и Сергуня довольно ловко перебинтовал его, у другого что–то там с ногой. Следом за «восьмеркой» на малолитражном «цитрамоне» («Ситроене», радикальном французском средстве для головной боли) злыдней ехал Швед.

«Все могут короли, все могут короли», — мырлыкал под нос очень довольный собой Георгий Иванович.

— Что с ними делать будем? — спросил Холодинец, кивнув на злыдней.

— Сдадим Собыничу. Пусть их, чтобы молодогвардейцев корчить не вздумали, в «пресс–хате» подержит.

— Запугать хотите? — нервно встрепенулись злыдни.

— Да никто вас запугивать не собирается, — спокойно ответил Прищепкин. — Ко мне просто обратился коллега — я ответил. Без всяких запугиваний сейчас отвезем вас прямо к Константину Ивановичу. Какие могут быть с вами церемонии, если жизнь ребенка в опасности?.. Хотя, признаться, я тоже не в восторге от гестаповских методов полковника. Но помог бы вам избежать ознакомления с ними только в том случае, если бы получил исчерпывающие ответы на все интересующие меня вопросы. А также, если вы немедленно свяжитесь со своими болгарскими компаньонами и обрадуете их: операция, мол, прошла успешно.

— Ну хорошо, допустим, мы примем ваши условия, — начал торговаться один из злыдней. — А какие даете гарантии? Нам будет оказана немедленная медицинская помощь? Что с нами будет дальше?

— Слово офицера, что ни о каких «пресс–хатах», о полковнике Собыниче и речи больше не будет! — заявил Холодинец, так как вопрос относился скорее к его компетенции. — Сразу после дачи показаний и звонка в Болгарию, я отвезу вас в медсанчасть СИЗО. Затем вы будете помещены в отдельные камеры.

— Договорились, — с заметным облегчением согласились вымогатели. — Но наверно обойдемся и без медсанчасти.

Заехали в больницу «скорой помощи». Болтутю наложили гипс, Федотко на бровь — швы, Захаревичу вкололи обезболивающее — растяжение сухожилия.

В новой штаб–квартире Холодинца и Шведа ждал неприятный сюрприз: чайная церемония. (Раечка нашла новую жертву — какого–то пожарника, — так ему, тунеядцу, и надо! Георгий Иванович забрал самое ценное — пакет с заваркой и настольную лампу.) И попробуй откажись, такой момент: вот они, криминалы, их даже можно за нос потрогать. Еще, правда, не в колонии, но уже в наручниках.